SIA AKKA/LAA (SIA “Autortiesību un komunicēšanās konsultāciju aģentūra/Latvijas Autoru apvienība”) – некоммерческая организация, основанная в Риге другой некоммерческой организацией, Латвийской Авторской Ассоциацией, в состав членов которой входят различные латвийские авторы. В конце 90-х эта организация, действующая как представитель около 2000 национальных и 2 млн зарубежных авторов музыкальных произведений, заключала лицензионные соглашения с некоторыми вещателями Латвии.
С 1998 по 1999, после истечения срока действия предыдущих лицензионных соглашений, эта организация и определенные вещательные организации Латвии не смогли достичь договоренности об условиях будущих лицензий, в особенности в отношении вознаграждения, выплачиваемое за вещание музыки. В результате некоторые вещательные организации продолжили использование охраняемых законом музыкальных произведений без письменного соглашения, либо без выплаты какого-либо вознаграждения, либо выплачивая ту сумму вознаграждения, какую вещательная организация сочтет справедливой. В 2002 году ОКУП подал в суд на некоторых вещателей Латвии. После судебных процессов в национальных судах ОКУП обратился в европейский суд по правам человека.
В соответствии с частью 3 устава ОКУПа у него есть имущество, которое формируется, главным образом, из вычетов с собранных лицензионных платежей. Доходы, превышающие административные расходы помещаются на депозитные счета ОКУПа в соответствии с решением авторов, как утверждает ОКУП. В соответствии со стандартным соглашением об управлении правами, заключаемым между ОКУПом и автором для защиты прав последнего, ОКУП имеет право, от своего имени и без получения дополнительного полномочия, осуществлять все необходимые действия в судебном разбирательстве, подавать иски и апелляции, требовать возмещения ущерба в суде. У ОКУПа было право вычитать из собранных роялти не более 25% на покрытие административных расходов за оказываемые им услуги, поскольку авторы, в числе прочего, согласились не защищать свои права, доверенные в управление ОКУПу, и не предпринимать никаких действий, обусловленных правами, доверенными в управление ОКУПу.
В исковом заявлении в европейский суд по правам человека ОКУП утверждал, что национальные суды ограничили права авторов, чьи музыкальные произведения управлялись этим ОКУПом на коллективной основе. В частности, ОКУП утверждал, что в результате судебных процессов, в национальных судах, ОКУП обязали заключить лицензионные соглашения с ответчиками и применять установленные судом ставки роялти, тем самым ограничив исключительные права авторов на свободное заключение лицензионных соглашений для использования их музыкальных произведений, что, в свою очередь, противоречит статье 1 протокола 1 Конвенции о правах человека.
Ответчик, правительство, утверждало, что оспариваемые национальные процедуры относятся к установлению ставок роялти, но не к имущественным правам. ОКУП с этим не соглашался. Суд установил, что национальные суды признали, среди прочего, нарушение имущественных прав авторов, представленных ОКУПом. Защита музыкальных произведений и экономических интересов, вытекающих из них, таким образом, входит в сферу действия прав, защищаемых в соответствии со статьей 1 протокола 1 конвенции. Поэтому суд отклонил протест ответчика в этом отношении.
Ответчик утверждал, что ОКУП действовал исключительно как посредник между пользователями музыкальных произведений и авторами, передавшими ОКУПу только имплементирование части их материальных прав. Ответчик утверждал, что какие-либо меры не отразились на ОКУПе напрямую, более того, ОКУП в силу своей административной и представительской функции не приобрел никакой “собственности” в смысле статьи 1 протокола 1 конвенции. Признание locus standi ОКУПа национальными судами, по мнению ответчика, не подразумевает автоматическое соответствие статьи 34 конвенции. Ответчик утверждал, что ОКУП не может являться жертвой мер, которые нарушили гарантированные конвенцией права его членов.
ОКУП утверждал, что в соответствии с национальным законодательством и практикой национальных судов, он являлся только организацией, обладающей правоспособностью осуществлять авторские права на произведения авторов, а также защищать эти права и управлять ими в правовых отношениях с пользователями таких произведений, включая защиту основных прав авторов. ОКУП особо подчеркнул, что оспариваемые национальные судебные разбирательства были инициированы самим ОКУПом, как таковым, так как в соответствии с национальным законодательством, сами авторы не имеют права заключать лицензионные соглашения с вещателями или подавать от своего имени исковые заявления. По мнению ОКУПа, это доказывает его статус непосредственной жертвы с точки зрения конвенции. Более того, ОКУП потребовал от суда признать его косвенной жертвой на основании тесной связи ОКУПа с непосредственными жертвами, то есть авторами. (Таким образом, у ОКУПа было бы два статуса – непосредственная жертва, как автор, и косвенная жертва.) В соответствии с национальным законодательством авторы были обязаны учредить ОКУП, который с тех пор осуществляет управление их прав и охрану их произведений.
Позиция суда заключалась в том, что в этом деле аргументы ОКУПа, на первый взгляд, касались защиты прав авторов. Тем не менее, учитывая статус и роль ОКУПа, суд не мог согласиться с доводами правительства, то есть ответчика, что только индивидуальные члены ОКУПа были жертвами решений судов. Законодательство Латвии предусматривает лицензирование определенных видов использования экономических прав на произведения, таких как вещание, только через ОКУП.
По этой причине авторы Латвии основали ОКУП и передали ему полномочие устанавливать ставки роялти за использование их произведений, выдавать вещателям лицензии в Латвии и за рубежом, а также распределять между авторами собранные суммы вознаграждений. Чтобы ОКУП мог осуществлять свои функции, у него должно быть свое собственное имущество, формирующееся, главным образом, из вычетов с собранных лицензионных платежей. Суд отметил в особенности широкие полномочия ОКУПа в отношении коллективного управления определенным видом прав. Авторы ясно предоставили ОКУПу право, среди прочего, представлять их интересы в любом суде.
Суд постановил, что если национальное законодательство закрепляет защиту прав авторов за организацией, созданной самими авторами для этой цели, и наделяет ее правами, предоставленными авторами, включая право иметь собственное имущество, создаваемое главным образом из вычетов с платежей роялти, тогда такая организация должна рассматриваться как жертва мер, затрагивающих эти права. В этом деле, национальные суды обязали ОКУП заключить письменное лицензионное соглашение с вещательными организациями. Национальные суды установили ставки роялти в лицензионных соглашениях с вещателями и таким образом воспрепятствовали ОКУПу в осуществлении им своих функций и экономических интересов. Поэтому суд отклонил возражение ответчика относительно статуса жертвы ОКУПа.
Ответчик утверждал, что права и обязательства, вытекающие из соглашений об управлении правами, заключенных между ОКУПом и авторами, не создавали отдельного права или имущества, которое могло бы рассматриваться как собственность для целей статьи 1 протокола 1 конвенции. ОКУП же утверждал, что поскольку он коллективно управлял правами на интеллектуальную собственность авторов, эти имущественные права и должны считаться собственностью в смысле статьи 1 протокола 1 конвенции. В случае нематериальных активов суд в особенности принял во внимание, дает ли рассматриваемое правовое положение основание финансовым правам и интересам, и, таким образом, имеет ли экономическую ценность. У ОКУПа были предоставленные авторами музыкальных произведений права. Соответственно, в свете статьи 1 протокола 1 конвенции, права ОКУПа составляют собственность в форме музыкальных произведений и экономический интерес, вытекающий из этих произведений.
Ответчик утверждал, что даже несмотря на то, что национальные суды и ограничили права авторов на свободу заключения лицензионных соглашений, положив конец гражданским спорам между сторонами, тем не менее, они выполнили положительное обязательство обеспечить авторам осуществление прав, гарантированных той самой конвенцией. С точки зрения ОКУПа, в результате решений национальных судов, он был обязан заключить принудительные лицензионные соглашения с вещателями на условиях, установленных судом. Данная мера явилась контролем собственности ОКУПа, а ответчик, то есть государство, не исполнило свое отрицательное обязательство – не вмешиваться диспропорционально в осуществление авторами своих имущественных прав.
В рассмотренном деле в результате двух судебных разбирательств, ОКУП обязали по решению суда заключить письменные лицензионные соглашения с ответчиками. Определенные условия и положения соглашений были установлены национальными судами, что свидетельствует об ограничениях свободы заключения соглашения в отношении вещания музыки. Суд рассмотрел вмешательство в распоряжение ОКУПом собственности в форме контроля использования имущества.
Ответчик утверждал, что национальные правовые механизмы, в особенности закон об авторском праве, как он был истолкован национальными судами, служили достаточным правовым основанием для предполагаемого вмешательства. Позиция ОКУПа заключалась в том, что национальные суды обязали ОКУП заключить лицензионные соглашения либо при отсутствии какого-либо правового основания в национальном законодательстве (в отношении второго дела), либо на основании недостаточно доступного и предсказуемого законодательства (в отношении первого дела). С точки зрения ОКУПа для национальных судов не было правового основания прийти к заключению, что проект лицензионного соглашения мог иметь тот же вес, что и подписанное соглашения, тем более, что в обоих случаях одни и те же нормы применялись по-разному, что свидетельствует об их недостаточной ясности.
Суд установил, что в соответствии с мотивировочной частью решений национальных судов, их компетенция обязать стороны заключить лицензионное соглашение и установить объективные ставки роялти в определенных случаях была определена в силу статей 15, 41 и 65 закона об авторском праве Латвии, истолкованных в свете статьи 11bis Бернской конвенции и секцией 5 гражданского кодекса. В первом деле национальные суды установили, что обе стороны согласовали проект лицензионного соглашения, за исключением условий вознаграждения. Во втором деле стороны в принципе согласились заключить лицензионное соглашение, но не пришли к обоюдному согласию в отношении его условий. Для европейского суда этого было достаточно, чтобы заключить, что компетенция национальных судов в отношении оспариваемых дел имела основание в национальном законодательстве.
Суд решил, что при определенных обстоятельствах, когда стороны выразили свое намерение заключить лицензионное соглашение, применение соответствующих положений законодательства об авторском праве не может рассматриваться как произвольное. В обоих случаях национальные суды дали обоснование как в отношении установления ставок роялти, так и в отношении заключения лицензионных соглашений. Поэтому европейский суд заключил, что вмешательство было “предписано законом”. Правительство Латвии утверждало, что решение национального суда служит интересам общества, то есть пользователей музыкальных произведений, так же как и интересам правообладателей.
Согласно ОКУПу, вмешательство в осуществление права авторов на свободу ведения переговоров об использовании их произведений не служит всеобщему интересу по ряду причин. Во-первых, цель принятого решения суда заключалась в решении спора между двумя частными лицами и в предоставлении коммерческой выгоды вещателям. Во-вторых, учитывая предоставленную авторам национальным законодательством свободу заключения сделок, у ОКУПа было право вести переговоры с пользователями об объективных условиях для их произведений и даже запретить использование их произведений с целью мотивировать радиостанции заключить справедливые лицензионные соглашения. Национальные суды ограничили эту свободу, и поэтому целью оспариваемых решений национального суда не являлась защита авторов, которые были ограничены деятельностью ОКУПа как их представителя.
Из решений, принятых национальными судами, следует, что в течение значительного периода времени осуществлялось вещание охраняемых законом произведений без действующей лицензии, и эта ситуация, в определенной степени, обусловлена недостаточной оперативностью ОКУПа при проведении переговоров с вещателями. Национальные суды стремились поддержать баланс между правами ОКУПа на получение объективного вознаграждения за использование музыкальных произведений, с одной стороны, и интересами вещателей в приобретении лицензий, позволяющих им вещать на легальных основаниях охраняемые законом произведения. В свете вышесказанного, европейский суд решил, что оспариваемые решения преследовали законную цель по смыслу статьи 1 протокола 1.
Правительство Латвии утверждало, что принимая оспариваемые решения, национальные суды поддерживали баланс между интересами правообладателей и публики в целом. Более того, правительство подчеркнуло, что принимая решение, национальные суды сделали все возможное, чтобы помочь сторонам достигнуть соглашения. После неудачных попыток у сторон достичь соглашения, у национального суда было две альтернативы: либо принять решение о заключении письменного лицензионного соглашения в обязательном порядке с установлением суммы вознаграждения, даже если такая сумма и меньше требуемой ОКУПом; либо принять решение в пользу ОКУПа и запретить использование музыкальных произведений до тех пор, пока не будет заключено лицензионное соглашение. Вторая альтернатива не служит интересам правообладателей и публики в целом, поэтому национальный суд был вынужден вмешаться и установить адекватную ставку роялти.
ОКУП же утверждал, что принимая решение, обязывающее заключить лицензионное соглашение с условиями вознаграждения, которые не компенсировали авторам использование их произведений, национальные суды нарушили баланс между правом на получение вознаграждения за использование музыкальных произведений и публичным интересом. ОКУП также утверждал, что подобное ограничение не было обосновано каким-либо публичным интересом, потому что ответчиком в первом деле был коммерческий вещатель, и он осуществлял вещание произведений авторов для извлечения прибыли.
Более того, ОКУП добавил, что в любом случае любой публичный интерес на получение доступа к музыкальным произведениям мог бы быть удовлетворен теми вещателями в Латвии, которые заключили лицензионные соглашения с ОКУПом. В ответ на утверждение правительства Латвии, что оспариваемые решения национальных судов прекратили долгий спор, ОКУП отметил, что разрешение дела не было в пользу авторов. В этой связи ОКУП утверждал, что до судебных разбирательств вещатели использовали музыкальные произведения без какой-либо лицензии и что ОКУП сделал все возможное, чтобы достичь внесудебного урегулирования спора с вещателями.
Во-первых, прежде чем установить ставки роялти, во время судебного разбирательства национальные суды постарались предоставить сторонам время для достижения соглашения. Так как это не представлялось возможным, национальный суд основывался на факте, что в первом деле стороны уже достигли соглашения относительно метода расчета ставки роялти. Во втором деле национальный суд ссылался на метод, используемый в других действующих лицензионных соглашениях, заключенных между ОКУПом и другими вещателями, и установленная судами ставка не была значительно ниже ставки, согласованная сторонами в их предыдущих лицензионных соглашениях. Во-вторых, соблюдая интересы правообладателей, национальные суды установили, что если, при тех обстоятельствах, когда стороны, в принципе, желали заключить соглашение, запретить вещание музыки, то это не послужило бы лучшим интересам правообладателей, иными словами получить максимум выгоды от своего творчества.
В-третьих, что касается решений судов обязать стороны заключить лицензионное соглашение, то эта мера ограничена по времени и действию. В первом деле ставка роялти была установлена на срок в три года, который уже был согласован сторонами. Во втором деле национальный суд, принимая во внимание исковые требования сторон друг к другу, возложил на стороны только общее обязательство заключить лицензионное соглашение. Соответственно ничто не мешало сторонам договориться о ставке заново.
Из этого следует, что власти минимально ограничили право ОКУПа на пересмотр условий и положений соглашения с ответчиками и иными вещательными компаниями. Исходя из вышесказанного, европейский суд заключил, что Латвийские власти добились справедливого баланса между требованиями публичного интереса и правами ОКУПа. Поэтому нарушения статьи 1 протокола 1 конвенции не имело места.